СПЕШИТЕ ВИДЕТЬ!
Уникально, экстраординарно, немыслимо!
Общение с мертвыми. Никакого мошенничества –
ваши умершие родственники, по которым вы так скучали,
снова заговорят с вами!
Великий Магистр Это!!!
Цена договорная.

Афиша, наклеенная кем-то прямо поверх полок с книгами, с энтузиазмом цирковых плакатов голосила о невероятной уникальности индивидуума, чьё имя она преподносила ещё громче остального текста.
Магистр что? – Мери с раздражением уставилась на афишу, - Что это за бред?
Искать виновного в членовредительстве не придётся – такое и раньше бывало, чтобы книги (именуемые книгами лишь затем, чтобы не приходилось перечислять сразу все носители, на которых могут писаться жизни) передвигались самостоятельно: открывались на определённой странице, менялись местами, падали с полок, набрасывались на читателя… Мери была почти уверена, что Афиша Жизни наклеилась на полку, которую несомненна приняла за стену, сама. Однако это была очень наглая афиша, почти такая же бесцеремонная, как текст на ней.
Мери содрала бумагу, случайно порвав её почти до середины (о чём можно было не беспокоится в связи с потрясающей регенерацией жизненосителей), и скатала в трубку. Надо посмотреть повнимательнее на выскочку по имени «Магистр Это», кажется, библиотека хочет о нём что-то сказать…

Когда в её кабинете появился Бергман, Мери сидела за письменным столом, располагавшемся по центру комнаты. На ней были очки в тонкой оправе, а перед ней всего два предмета: потрёпанный ежедневник и та самая афиша.
Бергман удостоился внимательно взгляда над очками и сцепленными в замок пальцами.
- Замолкни и смотри сюда, - сказала Мери. Она пропустила мимо ушей всё сказанное Максом, кроме вопроса о Поле, решив, что при следующем упоминание своего зама, выцарапает Бергману глаза.
Она раскрыла ежедневник за пару десятков страниц до конца. Текст указывал на то, что некий Шнайдер плохо спал уже четыре дня и был все ещё не уверен насчёт псевдонима Магистр Это. Точной даты не стояло, но год тогда шёл 19**.
Мери встала, оперевшись на стол руками, заодно придерживая загибающиеся кверху края афиши.
- Зигфрид Шнайдер. Человек и параходроблема. Насколько большая проблема, не знаю. Но, признаться, я первый раз такое вижу.
На афише значилась дата недельной давности. Само по себе присутствие нескольких разных книг жизни у одного человека нисколько не выбивалось из привычной писаревской картины мироздания. У одного парня книгами вообще служили розовые и жёлтые стикеры, коих в библиотеке накопилось уже несколько ящиков. Но огромная чёртпобери дыра во времени между концом одной книги и появлением другой напрягала так же сильно, как пропажа последней печеньки из запертого сейфа.
- Вот и всё. Больше о нём ничего нет. И не надо говорить, что коробок с микроминиатюрами его жизни просто завалился в щель! Так что ты думаешь? – в голосе Мери послышались едва уловимые интонации упавшей в чай мыши, фактически – негодование от растерянности.

Без слов стерпев резкое приветствие коллеги, Макс, кажется, заинтересовался произошедшим. По крайней мере, он изменился в лице, а этого он делать не любил.
Если Бергман, метафорически выражаясь, был сторонником экспериментального лечения, то Мери демонстрировала склонность к ампутации без выяснения диагноза. Голова болит? Голову с плечь!
- Послать группу к этому Это? Чтож, разумно. Сидя здесь мы ничего больше не сможем узнать. Скорее всего, его придётся убить, ты же понимаешь, дорогой? – Мери успокоилась и смягчилась, и предлагала убийство таким голосом, будто пыталась уговорить Бергмана выпить горькую микстурку ради его же блага.
- У тебя найдётся тот, кому можно доверить грязную работу? Из своих я бы предложила… - она немного задумалась, соображая, как бы назвать Поля, не используя при этом его имени, фамилии, должности и описания внешности. «Ну, этого паренька… длинного… с волосами цвета бобровой седины». Нет, Поля она прибережёт на потом, и «достанет из-под каблука рукава» если выбора не останется совсем.
- Ева идеально подойдёт, - улыбнулась Мери. Улыбка её посвящалась вовсе не воспоминанию о личности Евы. Нет, как таковую Мери её на дух не переносила, но нельзя было отрицать, что, сказав «идеально подойдёт», начальница ничуть не покривила душой.
Но Мери тут же скривилась, словно кто-то перевернул шахматную доску с выигрышной для неё партией.
- Правда, она мртвая. Всё время забываю. Так кто у тебя? И, ах да, ты что-то мне хотел сказать про своего зама?
Мери приготовилась слушать Бергмана, не теряя при этом времени даром, что само по себе достойно было зваться искусством. Она присела на краешек стола и взяла в руки ежедневник, стала вертеть его и осматривать. В конце концов даже достала из выдвижного ящика лупу, чтобы осмотреть все потёртости и царапины на обложке. Внешний вид книг (особенно, если «книги» - не книги, а что-нибудь оригинальное) способен кое-что рассказать о своём владельце. Но этот экземпляр не был особо экстравагантным: всего лишь старая тетрадь в твёрдой картонной обложке, отделанной под светло-коричневую кожу.
Очередь на дотошный осмотр дошла до страниц, причём Мери начала с конца. Прищурилась. Поперхнулась. Подняла лист вверх, держа его за уголки, и рассмотрела на просвет.
- Интересно, - заключила она ровным голосом, - Здесь водяной знак – сегодняшняя дата. Должно быть, это пометка, что Шнайдер всё ещё жив. Интересно.

Дверь за Бергманом закрылась почти так же претенциозно, как открывалась перед ним.
Мери несколько раз подряд моргнула – чисто из вредности, она очень не любила идиомы.
Итак, кое о чём стоило подумать. Например, о новостях из Северного. Вопреки мнению Макса, Мери прекрасно удавалось воспринимать информацию, поступающую сразу из нескольких источников, но ей нравилось делать вид, что она его не слушает. Многим любили поддразнивать начальника Северного, но немногим сходило это с рук: интересно, а не сам ли он повывел весь свой народ? Как вообще Макс – Макс! – мог не заметить пропажи ***цати человек, находившихся под его командованием, если он всегда замечал даже на сантиметр укоротившуюся стрижку Мери, отмечая это возгласом вроде: «Боже! Ты подстриглась! Тебе та-а-ак идёт!». Хотя, кажется, Бергман  предпочитал осуществлять связь со своими северянами через этого Монса или же Мосна. И, если тот исчез одним из последних, то… какого чёрта пропажи не заметил он?!
Мери принялась массировать виски, потому что с этим Северным как всегда ничего не складывалось. И чёрт бы побрал эти бергмановские тёмные очки, потому что Мери опять показалось, что Макс что-то скрывает. Эти параноидальные мысли не спешили её оставлять, хотя ни разу ещё не удосужились подтвердиться.
Она взяла микрофон на подставке с края стола, откашлялась и нажала кнопку трансляции.
- Евгения Мерседес, подойдите в кабинет начальника. Срочно. Конец сообщения.
Трансляция прервалась. С тем же успехом можно было высунуться в открытую дверь и заорать во все лёгкие «Ева-а!», потому что ни тот ни другой способ всё равно не давал гарантии её явки. По крайней мере, так было раньше, когда свои обращения к сотрудникам Западного отдела Мери предпочитала начинать со слов «Дамы и Господа, прошу минуту внимания!». Последнее время она плюнула на протокол, и её голос наполнял гулкие коридоры всего двумя именами: «Ева и Поль! … и далее по тексту.»
Быть может, (если Бергман сейчас не сообщит ей о случайном нахождении всех своих сотрудников попрятавшимися под кроватями от очередного недоразумения, вроде Рогнеды), с Северным приключилось то же, что с Западным?

Отредактировано Мери Ви Ларриду (2013-01-05 04:16:33)

Мери не удалось пересилить себя и изобразить на лице удивление. Она смотрела на посылающую отрывистые гудки трубку с яростью. Мери очень не любила, когда ей не давали вставить слово, зато к сумбурной эмоциональности Бергмана она притерпелась. При этих бенефисах у него редко менялось выражение лица и никогда не страдало душевное равновесие. Даже притча о мальчике, который кричал «Волки!» здесь оказывалась неуместна – настолько внутренне непоколебим оставался Бергман в любой ситуации. Возможно, он только что обнаружил, что в его кабинете три дня не вытирали пыль. Он справится, подумала Мери, зато потом я устрою ему истерику.
Отправить кого-нибудь из своих? Ха! Очень смешно! Может мне самой сбегать в мир Живых, разобраться что к чему, а на обратном пути купить тебе диетический йогурт?
- Поль! – рявкнула Мери, хватая микрофон громкой связи, - Ты тоже ко мне.
Весь персонал Западного отдела, ВЫ ОБА! Шнэле!
К завиткам каштановых кудрей начальницы отдела прибавились завитки дыма, который валил у неё из ушей.