У Шерлока была одна занятная особенность: он начинал прибираться, когда сильно нервничал. При этом в повседневной жизни он был достаточно спокоен, чтобы об этой его черте никто не догадывался, и чтобы его комната выглядела, как декорация к фильму ужасов о восстание разумной пыли.
Французская метёлка металась, как сумасшедшая курица. Шерри самозабвенно полировал, драил и подметал последние пол часа, но совершенно не помнил в какой именно момент времени на нём оказался фартук.
В конце концов Шерлок рассудил, что пора принимать меры: либо напиться в стельку, либо серьёзно поговорить с Максом. И начать он почему-то решил с конца списка.
- Эм, Бергман, я хочу тебе кое-что сказать. Знаешь, этот наш выр... ребёнок...
Начало было не самым многообещающим, но Шерри вдохнул поглубже, повёл плечами и продолжил издалека, зато увереннее.
- Макс, ты удивишься, но у всех потомков британской монархической династии после 1927 года твои глаза и мои уши. Хочешь знать почему?
Придав тону необременительную беспечность, тем самым оставив и себе и Максу пути к отступлению от серьёзного семейного разговора, Верне попытался под шумок стащить с Бергмана тёмные очки. По правде сказать, он не мог похвастаться тем, что помнит какие именно у того глаза.
Шерри собирался вынести на совет нечто, что узнал лично от Сесила. У них всегда были более близкие отношения, наверное потому, что у Макса с Сесилом  были слишком похожие характеры. И очки - их парень не снимал с двенадцати лет. Шерри терпеть не мог, когда эти двое пялились на друг друга в тишине сквозь блестящую черноту стёкол - так проходило большинство семейных скандалов.
- У бельгийских королей твой нос. А с Монако совсем некрасиво получилось, там...
В этот момент его прервала со скрипом отворившаяся дверь. На пороге стоял то ли юный Макс, то ли Шерлок в молодости и трезвости - проще говоря, там стоял Сесил, собственной персоной.
Парень был хорош, в каком бы смысле не употреблялось это слово.
Шерлок моментально расслабился и присел на подлокотник дивана, куда тут же, ни сказав ни слова, рухнул Сесил. Мальчишка умудрялся опаздывать вернутся на родную Грань даже по прошествии отведённых ею двадцати двух часов. Что уж говорить о бесполезности ожидать его к ужину.
- Держи, - Верне протянул ему сигарету, поджёг и закурил сам. С пристрастием Сесила к курению они с Максом даже не пробовали бороться, впрочем, как и с любовью к солнечным очкам.
- Что, голова болит? Говорил тебе, придурок, не понижай градус, - Шерри потрепал отпрыска по волосам и отвесил  щелбан.
- Ну что, парни, пора поговорить.